Для обозначения промежуточного пространства земли между многоэтажными домами используют термин «полуприватное» («semi-private», иногда «semi-public» — полупубличное). Сегодня концепция полуприватного пространства обретает популярность далеко не только в пост-советском контексте. Архитектор Ян Гейл в своей книге «Жизнь между зданиями» анализирует роль и статус территории вблизи жилых домов в городе, а французский исследователь Стефан Тоннела предлагает рассматривать городское пространство как спектр: от публичного до приватного. В полуприватном пространстве начинают видеть буфер между городом как сценой для публичного действия и сугубо личной, скрытой ото всех за стенами квартиры жизнью.
Однако часто наличие полуприватного двора — свойство и следствие типовой застройки, когда жилое помещение оказывалось маленьким и тесным, а жизнь ожидаемо выплескивалась за его пределы. Исторически, до многоквартирной застройки, дворы мыслились как сугубо частые: земельные владения рядом с жилищем, предназначенные для хозяйственных нужд были частью «домашнего хозяйства» — «экономики».
Однако часто наличие полуприватного двора — свойство и следствие типовой застройки, когда жилое помещение оказывалось маленьким и тесным, а жизнь ожидаемо выплескивалась за его пределы. Исторически, до многоквартирной застройки, дворы мыслились как сугубо частые: земельные владения рядом с жилищем, предназначенные для хозяйственных нужд были частью «домашнего хозяйства» — «экономики».
Такие дворы исчезают с приходом урбанизации. К началу 20 века в крупных городах не было ничего, что можно назвать приватным outdoor space. Массовая типовая застройка, призванная избавить город от кризиса нехватки жилья, первоначально не подразумевала никаких промежуточных зон: из квартир люди попадали сразу на городские улицы.
Примерно тогда же в поле внимания исследователей попадают психологические эффекты городов. Работы Хелене Штейнбах и Роберта Соммера были посвящены типовой застройке и «эффектам давления», которые она вызывала. Независимо друг от друга, они решили, что люди страдают от нехватки личного пространства и однотипности пейзажа.
Так зачем нам вообще необходимы полуприватные места? Оскар Ньюман в теории «защищающего пространства» (Defensible space theory) предполагал, что территория рядом с жилыми домами должна стать буфером, безопасным пространством между квартирой и городом.
Примерно тогда же в поле внимания исследователей попадают психологические эффекты городов. Работы Хелене Штейнбах и Роберта Соммера были посвящены типовой застройке и «эффектам давления», которые она вызывала. Независимо друг от друга, они решили, что люди страдают от нехватки личного пространства и однотипности пейзажа.
Так зачем нам вообще необходимы полуприватные места? Оскар Ньюман в теории «защищающего пространства» (Defensible space theory) предполагал, что территория рядом с жилыми домами должна стать буфером, безопасным пространством между квартирой и городом.
Полуприватные пространства пограничны, и потому у их пользователей есть стремление склонить их в одну или другую сторону. Например, не следить за происходящим вовсе и только проскакивать сквозь них к машине по утрам. Или же, напротив, попытаться присвоить двор сверх возможного. В этом стремлении перевести двор в область приватного можно увидеть причины как формирования группировок, так и споров за установку шлагбаума. Когда полуприватное начинает выполнять «защищающую» функцию, те, кого оно защищает от города стремятся как можно более надежно его отгородить. Оно становится все более закрытым и труднодоступным: не важно, подручными средствами или сборами на ворота, видеокамеры и охрану. Сегодня в Москве все сложнее найти двор, открытый для внешнего посетителя. И причина тому — исключительно стремление сделать «защищающую» зону недоступной для чужаков.
Когда происходит перекос в сторону приватного, начинаются и споры об использовании пространства среди тех, кто его присваивает. «Право на двор» пытаются реализовать через соревнование «кто быстрее припаркует автомобиль».
В Европе действуют с позиций соучаствующего проектирования. Здесь архитекторы и проектировщики тоже исходят из предпосылки «двор как место присвоения», но при этом стараются показать, что будут учтены все интересы (Нидерланды, Польша, Швеция). Полуприватное пространство разрабатывается как зона для общения и отдыха. Оно должно стать «защищающим» по Ньюману, но не по принципу радикального отсечения внешней среды, а благодаря плавному вхождению в нее.
Когда происходит перекос в сторону приватного, начинаются и споры об использовании пространства среди тех, кто его присваивает. «Право на двор» пытаются реализовать через соревнование «кто быстрее припаркует автомобиль».
В Европе действуют с позиций соучаствующего проектирования. Здесь архитекторы и проектировщики тоже исходят из предпосылки «двор как место присвоения», но при этом стараются показать, что будут учтены все интересы (Нидерланды, Польша, Швеция). Полуприватное пространство разрабатывается как зона для общения и отдыха. Оно должно стать «защищающим» по Ньюману, но не по принципу радикального отсечения внешней среды, а благодаря плавному вхождению в нее.
Сегодня городской двор переосмысляется благодаря своей новой роли. Пандемия в 2020 ограничила перемещения, и жители обратили внимание на территории рядом с домом. Теперь это не только место битвы за парковку: здесь можно гулять, отдыхать и даже удаленно работать. Ситуация, ставшая глобальным вызовом для городского планирования, показала, что присвоение двора должно начинаться не с попытки отгородить его от чужих, но с потенциала его использования.
Идея полуприватного пространства снова перспективна: особенно, когда речь заходит о городе при широком распространении удаленной работы. Во дворе может быть зеленая зона, детская или спортивная площадка, мастерские, слоты для коворкинга или даже кофейни. Главное — исходить из потребностей и практик использования, а не из стремления закрыть, чтобы было закрыто.
Идея полуприватного пространства снова перспективна: особенно, когда речь заходит о городе при широком распространении удаленной работы. Во дворе может быть зеленая зона, детская или спортивная площадка, мастерские, слоты для коворкинга или даже кофейни. Главное — исходить из потребностей и практик использования, а не из стремления закрыть, чтобы было закрыто.